Авантюрная Венеция

Объявление

В игру требуются:
Акция: персонажи в розыске
• Члены попечительского совета Оспедалетто (нобили и негоцианты);
• Воспитанницы приюта;
• Гости города и авантюристы.
• Куртизанки, актрисы, содержанки.
Для того, чтобы оставить рекламу или задать вопрос администрации, используйте ник Сплетник с паролем 1234.
30 мая (понедельник) – 5 июня (воскресенье) 1740 года.
• Солнечная, жаркая погода. В начале недели грозы, ветер южный.
• Совет попечителей Оспедалетто принимает решение об участии новой ведущей сопранистки Мартины Гатти в выступлении на банкете у дожа 15 июня.

Уважаемые игроки! Игра приостановлена на неопределенный срок. Подробности здесь.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Авантюрная Венеция » Архив анкет » Милена Контарини


Милена Контарини

Сообщений 1 страница 3 из 3

1

1. Имя или прозвище:
Милена Контарини.
2. Социальный статус и род занятий:
Представительница нобилитета, жена синьора Контарини, члена Попечительского совета Оспедалетто.
3. Возраст:
26 лет.
4. Внешность и особые приметы:
Совершенно не соответствует венецианским стандартам красоты, несмотря на довольно яркую внешность. Поэтому, в зависимости от предпочтений, её могут назвать как красавицей, так и дурнушкой. А всё из-за чёрных волос, которые солнце не в состоянии осветлить ни на полтона, глаз цветом перезрелой вишни и слишком тонкой фигуры, которую немного скрашивает наличие красивой округлой формы груди. Цвет лица тоже далеко не идеален: довольно смуглый, способный мгновенно потемнеть ещё больше, как только солнечные лучи хотя бы ненадолго задержатся на коже. Правда, с последним недостатком Милена научилась давно и результативно бороться: осветляющие мази, одеколоны, пудра  – и ни шагу из дома в дневную пору без прислуги и зонта (парасоли).
5. Характер:
Честолюбива и не лишена амбиций. Склонна весь мир делить на «своё» и «чужое». Причём, если первое она будет защищать всеми силами ума, таланта и характера, с рвением матери, у которой отобрали родное дитя, то со вторым находится в вечном противостоянии, в постоянной борьбе, пытаясь доказать что-то как себе, так и остальному миру. При этом свою мстительную воинственность, страстную эмоциональность и нехарактерные для женщины предприимчивость и расчётливость, как правило,  прекрасно умеет скрывать под маской чарующей женственности, мягкости и обаяния, кокетства и показного легкомыслия. Настойчива и изобретательна, когда дело касается  достижения поставленных целей, не чурается ни интриг, ни сплетен, ни шантажа, при этом верна своим немногим принципам, самый главный из которых: «Я властвую над тем, что принадлежит мне, а значит, контролирую и защищаю, опекаю и оберегаю, пользуюсь, наслаждаюсь и наказываю в своё удовольствие. И никто не смеет посягать на мою собственность!»
Считает Венецию лучшим городом в мире, ведь только здесь могут осуществиться любые мечты.
6. Привычки и предпочтения:
Деятельна и активна, поэтому не может долго спать по утрам. Использует ранние часы не только для ухода за своей внешностью, но и для ведения личных дел, обучения или музицирования. Любит прогулки по Венеции как со всей пышностью, с сопровождающей её свитой, так и в одиночестве, для чего пользуется некоторыми уловками, весьма характерными для венецианской жизни. Ведёт тайный дневник, о существовании которого не знает никто, даже любящий муж. Правда, прочесть что-либо в этом дневнике было бы затруднительно из-за почти сплошных сокращений и зашифрованных имён.
7. Краткая биография:
Милена Контарини, в девичестве – Нерони, до 19 лет являлась воспитанницей Оспедалетто. Отцом её был известный негоциант, матерью – его содержанка, девушка из пополанов испанского происхождения, связь с которой он прервал сразу же, как только стала заметна беременность. Правда, нужно отдать ему должное, после рождения девочки он помог определить малютку в монашеский приют для младенцев, а по достижении ею 6 лет – в Оспедалетто, заплатив в оба заведения приличные суммы, чтобы его дочь воспитали согласно христианской морали, как это и положено. Монахини, промучившиеся эти 6 лет с черезчур активной, смышлёной, востроглазой и шкодливой девочкой, вознесли не одну благодарственную молитву Деве Марии и всем святым угодникам, когда за опрятно, скромно одетой  воспитанницей, чинно ступающей по мостовой в свою новую светлую жизнь, закрылись приютские ворота. Расход розог в монастыре резко сократился.
Хормейстеры и учителя вокала Оспедалетто обнаружили у девочки чистый, довольно сильный голос, который по мере взросления окрашивался богатыми тембральными оттенками, поэтому всё образование Милены в оспедали сосредоточилось исключительно на музыке. Разумеется, между пансионерками существовало негласное соревнование, в котором, как ни крути, Милена не могла занять первого места. Её голос – всего лишь меццо-сопрано, пусть и дивного звучания, ни в какое сравнение не шёл с гибким, лёгким, ангельским колоратурным сопрано Анжелины Коломбо, примы Оспедалетто в те времена. Оказалось, что для Милены, очень переживавшей факт отвержения её родителями в младенчестве, было очень важным быть первой во всём, получать от поклонников львиную долю любви и внимания, оваций и преклонения, от преподавателей – похвалу и довольные улыбки, от девушек – уважение и заискивание. Но сколько бы Милена не отдавалась репетициям, сколько бы не тренировала свой голос, но природу обмануть нельзя - выше и прозрачнее тембром он не стал, хотя диапазон звучания она всё же смогла увеличить достаточно хорошо. В какой-то момент Милена почти сдалась, почти опустила руки. К счастью, упадническое настроение длилось недолго. Однажды девушка поняла, что голос – не единственное средство в достижении успеха, уважения и всеобщего признания. Когда-нибудь она покинет стены оспедали и чем тогда займётся? Что, какую заслугу она предъявит своему отцу? Конечно, все девочки знали, какие пути открываются им по окончании Оспедалетто, но до определённого времени знали чисто теоретически, не применяя их к себе, боясь мечтать слишком высоко. Милене было 13 лет, когда она не только осознала, что существует лучший путь, но и твёрдо решила, что этот путь – её. Единственный, на который следует тратить усилия, время и талант. Девушка была достаточно умна, чтобы просто начать вульгарно заигрывать с любыми попавшимися претендентами в мужья. Не было ни навыков, ни умений, ни возможностей, да и от воспитанниц Оспедалетто ожидали совершенно другого поведения. Милена стала учиться быть центром внимания благодаря обаянию, чувству юмора, твёрдости, проявляемой ею в некоторых вещах, что вызывало невольное уважение. Собрала вокруг себя стайку подруг-почитательниц, всё больше и больше набирая авторитет в их глазах, учась заботиться о каждой, манипулировать, внушать и подсказывать, помогать и содействовать во всех мелочах. Постепенно круг влияния Милены увеличивался, в её собственный мир, над которым она властвовала, были включены не только девушки. В 16 лет она, наконец, определилась с кандидатурой своего будущего мужа. Выбор пал на синьора Леоне Контарини, члена Попечительского совета, вдовца, мужчину в возрасте, который был всё ещё хорош собой. Всеми правдами и неправдами Милена искала встречи с благородным синьором, который поначалу воспринимал её только как «милое дитя», dolce bambino. Применяя всю силу своего женского очарования, льстя и ненавязчиво намекая на помощь в мелких частностях для неё, слабой женщины, от всесильного и благородного мужчины, Милена смогла за три года добиться кардинальной перемены в отношениях. Теперь синьор Контарини уже сам искал встречи с пансионеркой, приглашал её на свои домашние концерты, дарил подарки и назначил небольшое ежемесячное вознаграждение. Но больше всего Милену радовал его взгляд, которым он пожирал девушку, и его ласковое bacca mia («ягодка моя»), когда они оставались наедине. Девушка виртуозно ступала по грани дозволенного, каждый раз мягко пресекая попытки синьора пересечь эту грань, но не из-за христианского воспитания, а слишком сильно опасаясь, что он просто возьмёт её в качестве содержанки. Конечно, такие отношения не могли длиться долго, и пансионерка прекрасно это понимала. С большим трудом, но у неё всё же получилось добиться встречи со своим отцом, на которой она смогла убедить сера Нерони в том, что её брак с синьором Контарини – в его собственных интересах. Впечатлившись решительностью, целеустремлённостью и неопровержимыми аргументами, которые, как в конфетную обёртку, были облечены красотой и обаянием, негоциант негласно назначил своей внебрачной дочери немалое приданое. Конечно, этот факт стал мгновенно известен всей Венеции. Теперь уже синьор Контарини стал всерьёз опасаться того, что девушку уведут у него прямо из-под носа. Свадьба состоялась в июне 1733 года со всей венецианской пышностью. Милена по-своему любила своего мужа, ведь он составлял часть её собственного мира, и она так хорошо научилась  управлять этой частью. Поэтому отдалась ему со всей страстью, со всей силой женской жертвенности, с благодарностью и удовольствием оттого, что её цель, наконец, достигнута, чем заслужила ещё большую любовь и преданность своего супруга, составила счастье его преклонных лет. Любая другая женщина на месте новобрачной на этом бы и успокоилась, но синьора Милена не была бы собой, если бы не воздвигла новую цель.  Нобилитет принял девушку вполне сносно, учитывая её происхождение и воспитание в Оспедалетто, её голос и прекрасные манеры. Но Милена замечала эти снисходительные улыбки дам, добродушные смешки нобилей, когда она отвечала на чей-то вопрос и обнаруживала полную неграмотность в каких-то сферах, и ей становилось не по себе. Эти самые синьоры готовы были носить её на руках, когда она пела для них на сцене оспедали, а теперь смотрят свысока, выражая взглядом покровительство и терпимость, не более. Итак, новая цель – стать душой высшего венецианского общества, законодательницей мод, выражать авторитетное мнение, к которому все вынуждены прислушиваться – была поставлена. И вот уже семь лет синьора Милена упрямо, неуклонно, настойчиво работает для её достижения. Учителя по всевозможным наукам и языкам, политика и риторика, книги и театр, прогулки и сплетни стали главными её интересами. Четыре года назад синьор Контарини слёг в результате удара, разбившего его тело, но не сломившего дух. От государственных дел пришлось отойти, но дела попечительские он поручил Милене, которая с радостью ухватилась за возможность лично присутствовать на совете, помогать родному Оспедалетто. Приют со всеми его проблемами, славой и заботами тоже вошёл в собственнический мир женщины. По субботам она стала собирать у себя в доме некоторых самых близких приятельниц. Постепенно встречи переросли в светские приёмы с изысканной музыкой и кухней, а иногда и театральными постановками, с приглашёнными поэтами и художниками, куда получить приглашение считалось особой честью. И эти светские рауты стали прекрасной сценой для Милены в воплощении её очередных высоких целей.

8. Навыки и умения, включая степень владения оружием:
Обладает великолепным меццо-сопрано, тембрально богатым, насыщенным обертонами. Знает испанский и французский на уровне разговорной речи. Навыков владения оружием не имеет.
9. Доход, личные владения:
Доход от имения синьора Контарини на материке. Два дома в Венеции: её собственный, переданный в качестве приданого, и дом мужа, в котором она и живёт.
10. Пробный пост: https://venezia.rolebb.ru/viewtopic.php?id=98#p4529
11. Связь: e-mail или icq (в ЛС администрации):
Есть.

Отредактировано Милена Контарини (2012-04-24 16:50:16)

+2

2

Уважаемая синьора Милена Контарини!
Сим письмом вам предписывается явиться пред лицо Высшего Трибунала в пятницу, 1 апреля, о четырнадцатом часу по адресу ***. Не следует разглашать о Вашем визите кому-либо.
Секретарь Р. Тревизи. Подпись.

Листок дорогой гербовой бумаги дрогнул в руках ещё на слове «Трибунал». Буквы поплыли, норовя слиться в единое целое на темнеющей пятнами бумаге. Вдруг стало настолько жарко, душно, что Милене пришлось сесть, унимая колотящееся сердце.
- Бьянка… - вдох, выдох… Как же невовремя стало дурно, в тот момент, когда нужно средоточие всех сил, острой мысли и спокойствия. – Бьянка! Где тебя носит?
Перестук каблучков по лестнице. В дверном проёме показалось вытянутое от испуга лицо служанки.
- Госпожа? Вам плохо?
- Корсет, Бьянка… Быстрее, - Милена отклонилась в кресле, позволяя прислуге расстегнуть на лифе мелкие крючки и приспустить шнуровку корсета. Сложенный лист бумаги затерялся в складках широкой юбки.  – Подай сюда вина, немного. И передашь синьору, что сегодня я никуда не выйду. Госпоже нездоровится, но ничего серьёзного. Просто устала и решила лечь спать пораньше, - женщина взглянула на служанку, проверяя, как та усвоила надиктованную формулу сообщения для её мужа. Сообразительная девушка кивнула, приседая в лёгком реверансе, а через минуту подала полбокала кьянти.
- Что-то ещё изволите, синьора?
- Нет. Иди.
Ещё один реверанс – и служанка выскользнула из комнаты, оставляя свою госпожу наедине. Милена не спешила пить вино, слегка взбалтывая его в бокале и рассматривая рубиновую жидкость на свет. Конечно, она предполагала, что на неё пишутся доносы инквизиции, что её немногочисленные контакты с французским послом и его женой не останутся без внимания, но неужели её призовут к ответу за такую малость? В памяти всплыли несколько случаев, когда нобилей наказывали и за меньшее. Одного из них даже казнили. Милена резко выдохнула, закрывая глаза. Великолепное вино показалось слишком кислым, как перебродивший компот. Отставив пустой бокал, женщина ещё раз развернула письмо перед глазами. «Уважаемая…» - да, такое обращение несколько утешает. «… предписывает явиться…» - вот эта формулировка пугала, а вкупе со словами «Высший Трибунал» вводила в состояние паники. Будто она рискнёт не явиться! А вот фраза «Не следует разглашать о Вашем визите кому-либо» заставляла хорошенько поразмыслить. Получается, что Высшему Трибуналу необходимо, чтобы этот визит остался в тайне. Несомненно, если бы её, Милену Контарини, собирались казнить, да что там казнить, даже просто привлечь к суду, дело бы не обставили с такой таинственностью. Не прислали бы посыльного с нарочным письмом и предписанием вручить его лично в руки, а открыто заявились бы приставы (?), потрясая шпагами и приказом Трибунала, Леоне поставили бы перед фактом, а её бы уже давно (с осторожностью или без – зависит от степени вины) переправляли на гондоле к городской тюрьме. Милена несколько раз прокрутила эту мысль в голове, пока окончательно не успокоилась. Значит, или им что-то надо, или хотят вынести ей серьёзное предупреждение. Что ж, в любом случае, ей нужно тщательно подготовиться к завтрашнему визиту.
*****
Подготовка заняла почти всю ночь. Синьора Контарини поставила на ноги всех своих служанок, заставив приготовить себе тёплую ароматную ванну перед коротким неспокойным сном, затем рано поутру - тщательно расчесать и переплести свои волосы, уложив их в невысокую, аккуратную причёску, и перенести себе в спальную комнату весь свой объёмный гардероб. Синьора долго выбирала себе наряд, швыряясь в раздражении яркими платьями, прозрачными шалями, туфлями и неподходящими случаю веерами. Наконец, выбор госпожи был остановлен на светлом, серебристого цвета платье, олицетворяющим ни много ни мало - рыцарские доспехи. Ведь не собирается же она так просто сдаваться! Остальные же аксессуары, как-то: лёгкая накидка по типу кунтуша, перчатки, туфли, шляпа, маска и веер – белоснежно-белые как символ чистоты и невинности их обладательницы. Их роль сводилась к роли оружия или дополнительной защиты воина. Образ Святого Рыцаря был дополнен подчёркнутой бледностью и отсутствием каких-либо женских украшений, кроме крупного серебряного медальона на длинной цепочке с рубиновой капле в центре, единственным ярким пятном в облике женщины.
*****
Гондольер негромко пел старую, хорошо известную венецианскую песню о морском ветре, что играет с волосами девушки, ласкает её лицо, целует ланиты, словно успокаивая перед известием о гибели её жениха в море. Милена сидела в тени навеса гондолы и внимала голосу мужчины, глубокому, чувственному и ненавязчивому, почти не вникая в смысл с детства знакомых слов, размышляя о том, что таких песен, как были раньше, сейчас уже не сочиняют. Думать о том, что ей сейчас предстоит, она себе запрещала, с готовностью отвлекая разум на посторонние предметы.
Гондола  мягким толчком ткнулась в берег, её хозяин ловко и быстро перемещаясь, помог выбраться госпоже, со всем почтением подав ей руку. Милена не просто в качестве оплаты, а в знак благодарности уже на набережной вложила в ладонь мужчины золотой дукат.
- Госпожа… - гондольер низко склонил голову, прижав руку к сердцу. – Вы слишком щедры!
Синьора уже отвернулась, собираясь сделать первый шаг к зданию, которое она сейчас осматривала снизу вверх, пристально, как врага, с которым вот-вот вступит в битву.
- Позвольте ждать вас здесь, прошу вас!
С горькой полуулыбкой, незаметной под маской, Милена повернула голову, бросая через плечо:
- Я не знаю, сколько времени я… проведу… в этом доме.
Во взгляде гондольера скользнуло неподдельное сочувствие.
- Ради вашей улыбки стоит ждать до конца жизни! – ещё один поклон.
О, Венеция!  Разве ещё где-то в мире можно найти более галантных мужчин? Хорошо бы, чтоб они все без исключения были таковыми!
- Хорошо. Жди, - позволила синьора благосклонно. Того дуката, что она заплатила, хватит, чтобы катать её по Венеции всю неделю.
Милена в сотый раз проговорила в уме текст письма, собралась с духом и сделала первый решительный шаг к ступеням дома. К тем троим мужчинам, на галантность которых расчитывать не приходилось. Низкого поклона гондольера, почти до самой земли, она уже не видела.
*****
Три фигуры в высоких креслах за длинным столом, укрытым чёрным бархатом.
- Проходите, синьора Милена, проходите, - скрипучий голос сидящего слева показался ей знакомым, только излишняя суровость интонаций мешала припомнить, где же она его уже слышала. – Садитесь, в ногах правды нет.
- Добрый день, синьоры! – Милена склонилась в реверансе, прежде чем грациозно опуститься на складной изящный стул без спинки прямо напротив центральной фигуры в красном. – Благодарю вас, - расправила складки юбки, аккуратным, точным движением сняла с лица маску. К сожалению, ни ею, ни веером она не смела сейчас воспользоваться. Быть может, позже… Руки её слегка подрагивали от волнения, поэтому она сцепила пальцы в замок поверх маски на коленях.
- Мы рады, что вы проявили пунктуальность, - голос инквизитора справа был более доброжелательным. – Дело, по которому мы вас вызвали, чрезвычайной государственной важности и не подлежит огласке. Как и имена тех, кого вы сейчас видите перед собой.
Синьора Контарини, присмотревшись ко всем трём инквизиторам по очереди, смогла узнать только двух крайних. Только что с ней говорил синьор Полидори, мужчина сравнительно молодой, чуть за 30, с которым она сталкивалась довольно часто на балах и в салонах. Он даже был приглашён к ней несколько раз. Милена и подумать не могла, что этот, казалось, легкомысленный повеса окажется инквизитором, который сейчас говорил с ней без тени улыбки на лице. И всё же именно на его поддержку, в случае чего, она и могла только лишь расчитывать, потому как вторую чёрную фигуру, синьора Бертнардини, хмурого мужчину за 40, она знала слишком плохо. Синьора же в красном облачении, сидящего напротив неё, Милена и вовсе никогда не видела. По его каменно-невозмутимому лицу абсолютно ничего невозможно было прочесть, внешности же он был такой, что возраст сходу, издалека, определить было тяжело. Тридцать пять? Сорок? Пятьдесят?
- Конечно же, синьоры, я прекрасно понимаю всю важность соблюдения государственной тайны и даю слово не разглашать подробностей нашей беседы, - женщина подняла правую руку ладонью вперёд, словно давала клятву в церкви перед образом Христа.
- Беседы? Кха-кха-кха… - Бертнардини хрипло рассмеялся, закашлявшись под конец. – Эта наша беседа, синьора Милена, вполне может закончиться пыточным столбом. Или вы предпочитаете казнь? – благородный венецианец подался вперёд, впившись насмешливым взглядом в лицо Милены, как хищная птица.
Руки на коленях судорожно сжались на мгновение. Усилием воли Милена заставила себя расслабиться и улыбнуться.
- Казнь? – в голосе женщины слышалось сплошное изумление глупенькой легкомысленной особы, только что услышавшей потрясающую сплетню. – Но… господа! В чём же вы меня обвиняете?
- Вас, Милена, тяжело было бы не обвинить, - тоном прокурора заявил Полидори, делая ударение на последних двух словах. – Ваши постоянные связи с иностранными послами прямо указывают на вашу шпионскую деятельность и измену государству!
Милена отшатнулась, словно от пощёчины. Да уж, играть с этими господами не стоит. Дело действительно может обернуться скверно.
- Господа… - голос дрожал, и женщина никак не могла унять эту дрожь. – Я вас уверяю… Французского посла и его жену я видела всего лишь несколько раз… Возможно, три или четыре…
- Семь, - отрезал Бертнардини, словно приложил судейским молотком.
- Семь? Возможно… - Милена, опустив глаза, сглотнула тугой комок в горле, сжала до боли ладони, выдохнула и подняла решительный взгляд прямо перед собой, на фигуру в красном. – Но наши встречи были короткими, а беседы – всего лишь виньетками из любезностей, сплетен и тонких насмешек. Я клянусь вам, что мною не двигало ничего, кроме как выставить Францию, французский народ и французских женщин в невыгодном свете по сравнению с Венецией. Английскому же послу я была только лишь раз представлена в свете. Поднимите ваши письма от агентов, вы увидите, что я говорю чистую правду! – синьора Контарини с вызовом смотрела в чёрные глаза мужчины напротив. Тот словно заглядывал ей прямо в душу, пронизывал колким, испытывающим взглядом, добираясь до самого дна. Тень слабой одобрительной улыбки в уголках губ переломила ход беседы.
Полидори словно бы шестым чувством уловил эту перемену.
- Мы верим вам, Милена, - расслабляюще улыбнулся он женщине. – Но не забывайте, что только за эти беседы мы имеет полное право привлечь как вас, так и вашего мужа к полной ответственности, - Полидори выдержал весомую паузу, давая осознать сказанное. – Никогда не забывайте об этом. 
- Но чтобы доказать нам и всей республике свою верность и преданность, - скрипучий голос Бернардини был похож на звук несмазанного колеса телеги, которая неумолимо надвигается прямо на собеседника, - вам, синьора, придётся поработать. И хорошо поработать. Теперь вам дозволяется входить в контакт с любым послом иноземных государств, их жёнами, любовницами, обычными вельможами и представителями богемы. Отчёт о каждой такой встрече со всеми подробностями, как и вашими мыслями, размышлениями и выводами, вы должны предоставлять нам в письменном виде не позднее окончания следующего дня. Вы умная женщина, - инквизитор тонко усмехнулся, подвергая сомнению это высказывание, - и понимаете, что для получения важной информации иногда следует применять все возможные средства, - мужчина многозначительно заломил бровь.
- Речь идёт не только о затратах, Милена, - добавил Полидори мягким увещевающим тоном. – Как раз в денежных средствах вы ограничены не будете…
Воцарилась долгая пауза. Милена не отрывала взгляда от своих рук в белоснежных перчатках, сцепленных в замок. Вот, значит, для чего её пригласили… Неужели не нашли для этой работы кого-нибудь другого? Разве она единственная знатная синьора в республике? Милена вспомнила о том, как долго она шла к своей цели - иметь вес и авторитет в венецианском высшем обществе – сколько усилий и стараний приложила для этого. И что теперь получается? Добившись этого, ей теперь придётся стать шлюхой на государственном уровне, с иностранными клиентами, которые расплачиваться за её услуги будут не деньгами, а тайнами и секретами? Загнали, как лисицу на охоте, обложив с одной стороны угрозами, а с другой – почётными обязанностями, от которых нельзя отказаться… Но, погоди-ка… С чего она первых делом думает о продажной любви? Только лишь потому, что ей крайне неприятен французский посол или потому что Бернардини сказал о «всех возможных средствах»? Так ведь в это понятие можно включить что угодно. Подкуп, шантаж, применение опиумных расслабляющих, слежка… Да много чего! И секс она будет использовать сама, по своему желанию, им ведь важен только результат, а не сам процесс. Кстати, о сексе… Ведь у посла есть ещё и жена. И наверняка любовница.
Милена, не меняясь в лице, теперь уже нарочно тянула с ответом, мысленно составляя список необходимых условий.
- Господа инквизиторы! – сверкающая улыбка без тени насмешки, которую она вложила в обращение, коснулась губ женщины. Вгляд остановился на фигуре в красном. – Для меня огромной честью является возможность послужить своей республике. Ваше предложение открывает для меня новые возможности доказать свою верность, преданность и любовь к Венеции, - должная пауза была выдержана по всем театральным канонам. – Вот только боюсь… - Милена слегка замялась, смягчая улыбку, делая её несколько неловкой, словно бы извиняющейся. Инквизиторы напротив заметно напряглись. Синьора Контарини не без удовольствия насладилась произведённым эффектом. – Боюсь, что могут возникнуть трудности предметного характера… Я уж не говорю о стоимости нарядов, которые приходится менять каждый день, вы и сами это прекрасно знаете… - Милена легко и небрежно махнула сложенным веером, словно бы отвергая все матерьяльные разговоры, надеясь, что они правильно поняли её намёк. – Добавьте к этому наличие приглашений абсолютно во все салоны, приёмы иностранных гостей, проводимые в нашем городе всевозможные праздники, балы… Кроме этого, мне нужно быть уверенной в своём будущем. Мой муж, синьор Контарини, как вы знаете, одной ногой в могиле. После его смерти я хочу остаться членом Попечительского совета Оспедалетто пожизненно. Кроме того, я уже сейчас знаю, что наш городской дом, в отличие от имения на материке, отойдёт не наследнику моего мужа, сыну от первого брака, а мне. Несомненно, синьор Контарини-младший попробует отсудить этот великолепный дом, да и назначенную мне часть от доходов его будущего имения. Я бы хотела иметь поддержку Совета в этом деле, обещанную мне нотариально. Разумеется, сейчас, и, разумеется, тайно. И, наконец, последнее, но не самое маловажное. Мне нужны помощники. Два-три человека. Думаю, двое мужчин разных сословий и одна девушка. Разрешите мне самой подобрать нужные кандидатуры? – вопрос был задан с такой непосредственной невинностью, будто это уже было дело решённым, оставалось только выбрать новых агентов для синьоры Контарини.

+1

3

Приняты. Добро пожаловать. :)

0


Вы здесь » Авантюрная Венеция » Архив анкет » Милена Контарини