Венецианский диалект распространен в области, ограниченной озером Гарда и реками Адидже и По. Выходя за границы Трентино, этот диалект смешивается и с фриуланским наречием, доходя в таком виде до Удине.

В отличие от прочих диалектов Северной Италии, венецианский диалект не является галло-италийским наречием, но обладает своими собственными корнями – «венецианскими», на базу из которых наслоились греческие слова. С течением времени венецианский диалект претерпел множественные иностранные вмешательства.

Уникальность венецианского наречия – в отличие от многих других северных языков – проявляется, прежде всего, в отсутствии в нем таких звуков как «u» и «o». Так, в нем «fuoco» (огонь) становится «fogo», в то время как в пьемонстком, ломбардском он звучит как «fögu» и «fög» - в эмилианском диалекте; венецианское «luna»(луна) становится «lüna» в диалектах Пьемонта и Лигурии, и «lunna»- в диалекте Эмилии.

В том, что касается гласных в окончаниях слов, венецианский диалект следует тем же правилам, что и прочие северные диалекты: финальная «–а» меняется на другие гласные, в самой же Венеции конечные «-е» и «-о» часто вообще усекаются, например, «pan» вместо «pane», «can» вместо «cane» и «man» вместо «mano».

Опять же в Венеции укорачиваются и слова, оканчивающиеся на «-on» (например, «rasòn»), на «-in» («putìn») и на «-an» («piovàn»). В некоторых случаях из слов «выпадает» буква «l» в середине слова: «pao» вместо «palo», «peo» вместо «pelo» и «muo» вместо «mulo».

По мере приближения к Тревизо можно заметить и исчезновение буквы «о» в суффиксе
«-ello», например, «fradel» вместо «fratello».

Еще одна особенность венецианского диалекта – шипящее произнесение согласных в буквосочетаниях «ce» и «ci», которые превращаются в «se» и «si» соответственно (например: «sinque» вместо «cinque», «sento» вместо «cento» и «braso» вместо «braccio»). Это же правило действует и для буквосочетаний «ge» и «gi»: «sogo» вместо «giogo», «sugno» вместо «giugno» и «senèr» вместо «gennaio», и т.д.

В некоторых зонах Фриули (таких как Тальяменто) остались следы старинного венецианского диалекта, проявляющиеся в буквосочетаниях «cl» и «pl», например: «plano» вместо «piano» и «claro» вместо «chiaro».

Что касается лексики, слова венецианского диалекта в большинстве своем позаимствованы из других северо-итальянских диалектов и диалекта Романьи. Но есть и некоторые – чисто венецианские – слова, например «puteo» и «puteа» вместо «ragazzo» и «ragazza»; «santolo» и «santola» (padrino и madrina); «copar» (ammazzare); «scarsela» (tasca); «goto» (bicchiere); «gemo» (gomitolo) и т.д.

Как и в случае всех прочих итальянских диалектов, нужно, тем не менее, иметь в виду, что даже диалект одного региона различается в зависимости от города: в разных городах и местечках говорят на разных диалектах, претерпевших многочисленные сильные влияния иностранных языков. Достаточно вспомнить о том, что Венеция была основана группой беженцев, которые – хоть и происходили из одного региона – говорили на разных наречиях.

Разговорный венецианский язык, отделившись от разговорной латыни, возник на островах Лагуны, заселенной уже в римскую эпоху. Население Лагуны увеличилось за счет беженцев, скрывавшихся от нашествия ломбардийцев, не добравшихся до здешних мест. Беженцы также являлись носителями латинского языка. Местный язык развивался под влиянием германизмов и в относительной изоляции. Политические, религиозные, торговые и культурные связи с Византией способствовали проникновению в язык многочисленных эллинизмов. Этот процесс имел две стадии: первая относилась ко времени экзархата Равенны, вторая – к периоду крупной торговой экспансии в Средиземное море XI – XII вв., когда венецианцы заимствовали ряд терминов из арабского языка, касавшихся морского дела и метрологии – измерения мер и весов. Язык Венеции не был однородным, в нем различались диалекты – Бурано, собственно Венеции и Кьодджи.

Безусловно, жители Венеции могли отличить по произношению и акценту гондольера, проживавшего на востоке де Кастелло, от рыбака из поселения Сан-Николо на крайнем западе Дорсодуро, говорившего на старом венецианском наречии, называемом «nicoloto» (Марино Занудо). Самыми древними венецианскими словами являлись фамилии, а имена требовались, чтобы различать людей персонально, и они были распространены во всех слоях общества с IX в., что «свидетельствовало о продолжительном влиянии поздней латыни» (Штуцци).

Исследователь Муратори утверждал в XVIII в., что венецианцы первыми в Италии стали использовать фамилию (родовое имя), часто образовывавшуюся от латинского корня с прибавлением окончания –анцо, -анус, -икус, -улус и т.д., впоследствии изменившегося на венецианский манер и превратившегося в –анцо, -ано или –ан, -иго и –оло. Рост числа фамилий способствовал появлению прозвищ, помогавших различать людей, носивших одно и то же имя. Прозвище могло характеризовать внешность человека (Caputincollo – «бычья шея»), свидетельствовать о его моральном облике (Cavoduro - «деревянная голова»), либо о профессии (Navigacoso – «плавающий внизу», т.е. на юге). Тройная система (фамилия, имя, прозвище) была особенно характерна для наиболее изолированных мест, таких как Малая Кьодджа (Лидо Кьодджи) или Босколо. Прозвища стали необходимостью. Они употреблялись даже представителями знатных родов, таких как Морозини.
Жан-Клод Оке, "Средневековая Венеция"