Все мольбы оказались напрасными. Бьянка лишь слабо вскрикнула, оказавшись в объятиях своего нового владельца. Правда, она так и не представляла, зачем синьору Барбьери захотелось её выкупить. Не нуждался же он здесь и сейчас в услугах горничной! Впрочем, это было бы ещё пол-беды. Лишь бы, в отличие от синьора Оттобони, ему не пришло в голову браться за эти треклятые розги!
Разгорячённая толпа накинулась на Бьянку совершенно внезапно. Перепуганной чуть ли не до смерти, ей казалось, что это были уже не люди, а какие-то дикие звери. От ужаса она почти не сопротивлялась, лишь упала на колени, опять напрасно надеясь на защиту своего нового хозяина.
- Пожалуйста, синьоры! Нет, не надо! - всхлипывала она, в попытках сохранить остатки целомудрия прикрывая руками грудь, выставленную на всеобщее обозрение синьором Оттобони.
Но эти жалкие всхлипы никто не слушал. Буквально через пару минут в Бьянке никто бы не узнал ту миловидную пастушку, что разносила гостям засахаренные фрукты: волосы растрепались и в беспорядке рассыпались по обнажённым плечам, красивое платье было уже порядком изодрано, причём уже не только хозяйскими стараниями, по лицу текли слёзы, оставляя на щеках разводы от румян и белил, которые ей приказали нанести на лицо перед началом праздника.
Причитаний несчастной уже было почти не слышно из-за возбуждённого гомона толпы, которая хватала свою жертву всё настойчивее и больнее. И Бьянка снова не вытерпела. После того, как кто-то из гостей пребольно ущипнул её за руку, "пастушка" пронзительно вскрикнула и, невероятным усилием вывернувшись из удерживающих её рук (кусаться на сей раз не решилась, памятуя о том, что розги никто уносить не велел), опрометью бросилась в сторону и забилась под стол, наивно полагая, что, скрывшись от посторонних взглядов за свисающей до пола скатертью, она сможет немного хоть немного прийти в себя.

Как и следовало ожидать, никто и не думал давать Бьянке возможность прийти в себя, а меньше всего на такое положение вещей был настроен её новый хозяин. Появление под столом синьора Барбьери показалось перепуганной "пастушке" вполне закономерным, ведь он заплатил за свою добычу немалые деньги, а она посмела ускользнуть. Теперь девушка понимала, что очередной попыткой побега, пусть и такой нелепой, она, скорее всего, только усугубила свою вину и последующую участь, но что же ей было делать, когда вся эта обезумевшая толпа принялась чуть ли не раздирать рыдающую девицу на куски?
Тихо ругаясь сквозь зубы, раздосадованный господин грубо схватил за запястье выкупленную им красотку и потащил её из-под стола, не обращая никакого внимания на испуг горничной. А Бьянка, понимая, что так или иначе её всё равно заставят вылезти, на этот раз и не думала сопротивляться. Теперь ей опять казалось, что, прекрати она упрямиться, и гости синьора Оттобони сжалятся и перестанут так издеваться над бедняжкой.
Однако же надежды на это растаяли, словно дым, стоило только её новому хозяину выволочь служанку наружу. Обидные насмешки вновь посыпались со всех сторон. На своё счастье, скромная и во многом наивная дочь рыбака не понимала и половины того, что говорили эти разодетые в пух и прах дамы и господа, но и того, что понимала, было достаточно для того, чтобы снова расплакаться от стыда и обиды.
- Синьор Барбьери, что же Вы такого сделали с нашей прелестной пастушкой, что она теперь вся в слезах? Отдайте её мне, может, я смогу утешить нашу прелестницу? - сразу же вызвался тот самый тучный господин, с которого и начались все сегодняшние злоключения Бьянки.
Услышав это, девушка в испуге заозиралась по сторонам, в надежде найти поддержку хоть и у кого-нибудь из присутствующих, и в итоге опять столкнулась взглядом с синьором Оттобони.
- Прошу Вас, помогите, - прошептала она чуть ли не одними губами, боясь новыми резкими движениями лишь спровоцировать толпу на новые издевательства.

Самые ужасные страхи оправдались, Бьянка вновь принялась отчаянно вырываться, но, видимо, наученный её предыдущими выкрутасами, нотариус и не думал ослаблять хватку. Напрасно, уже оказавшись наедине со своим мучителем, пыталась она умолять и взывать к состраданию, тот явно не слушал заливающуюся слезами девицу.
Когда синьор Грассо придавил "пастушку" своим непомерным весом, накатил новый приступ какого-то животного ужаса, от которого уже нельзя было даже кричать и вырываться, только надрывно всхлипывать и глотать бегущие в три ручья слёзы.
Бьянка так и не поняла, почему этот страшный господин отказался от своей жестокой затеи, оставив полурастерзанную девицу рыдать на софе, однако же облегчения это неожиданное отступление не принесло. Служанка прекрасно понимала, что это конец её доброго имени. Разве поверит ей кто теперь, что она не из таких, после ужасных слов, что кричал этот господин? А ведь отлёживаться тут вечно тоже не получится, Бьянка это прекрасно понимала, только вот как показаться на глаза всем гостям, а главное, синьору Оттобони, который после случившегося уж точно погонит за порог нерадивую прислугу.
Нарыдавшись вдоволь и нисколько не заботясь о том, слышно её или нет, она наконец-таки чуть успокоилась и решилась выглянуть наружу. Осторожно, готовая буквально в любое мгновение сорваться с места и предпринять очередную бессмысленную попытку к бегству, Бьянка пунцовая, словно рак, выглянула в зал, стараясь не сталкиваться взглядом с насмешничающей толпой. Словно приклеившись к дверному проёму, она стояла, пытаясь одновременно и прикрыть грудь, и одёрнуть изодранный и слишком короткий подол некогда красивого платья. На кончике языка вертелось несчётное количество вопросов и упрёков, однако же ни один из них с дрожащих губ так и не сорвался. Девушка лишь робко смотрела на Оттобони, надеясь, что уж сейчас её точно отпустят на все четыре стороны, о другом она сейчас думать просто не могла.